Введение нумерации и дерзкие ограбления. К 150-летию Тульской городской почты

4 сентября исполнилось 150 лет Тульской городской почте. О том как все начиналось на страницах «Тульских новостей» рассказывает Сергей Гусев.

Добрый начальник-отец

Впервые предложение о необходимости организовать в Туле городское отделение прозвучало в письме управляющего почтовой связью Тульской губернии на имя губернатора Михаила Шидловского в 1869 г.: «Для доставления жителям Тулы возможности иметь между собой постоянные письменные отношения... не признаете ли Вы нужным учредить городскую почту в Туле».

Губернатор такую идею полезной не посчитал: «Учреждение городской почты в Туле преждевременно». Прямой аналогии, конечно, трудно провести. Но как не вспомнить, что именно с Шидловским вусмерть переругался, работая в Туле, сатирик Салтыков-Щедрин, и даже обессмертил его в своих произведениях как губернатора с фаршированной головой. Хотя у Михаила Романовича были свои резоны. Он считал, что обмениваться письмами в таком небольшом городе, как Туле не будет много желающих.

Ворота почтовой конторы

Только через два года, уже другой губернатор – Юлий Арсентьев, эту идею одобрил. И оказался прав – услуги почты пользовались в Туле большим спросом. Правда, на мысль о расширении деятельности городское начальство это так и не сподвигло. Большой сравнительно город вынужден был до революции довольствоваться одной почтово-телеграфной конторой, что вызывало у обывателей вполне справедливое возмущение.

Какая бы ни была нужда – заказное письмо, денежный перевод, телеграмма наконец, просто десяток марок купить непременно надо было идти в контору. Никаких других отделений хотя бы для производства простейших операций в городе не имелось. Благодаря этому в почтовой конторе постоянно наблюдалась толпа чающих пробиться к заветному оконцу, у которого, как правило, работали весьма нерасторопные и неповоротливые чиновники.

«Теснота и давка у решетки, отделяющей столы чиновников от публики, бой за место у окна, руки, протянутые с письмами, деньгами, посылками – явление настолько всем знакомое, что о нем много говорить не приходится. Таким образом обывателю, пришедшему в почтовую контору с какой-нибудь Арсенальной площади и потратившему на ходьбу час-полтора, приходится еще в конторе ждать целый час возможности сдать заказное письмо. Только у нас в России так дешево ценится время», – возмущалась «Тульская молва».

Отправить заказное письмо стоило 14 копеек, но чтобы сдать его, надо было потратить чуть ли не три часа. Однако помимо ощущения потерянного времени надо еще принять во внимание и самочувствие, нервы клиента.

«В долгие минуты ожидания очереди обыватель очень ярко чувствует глубокое пренебрежение со стороны почтового ведомства к его личности, к его интересам. Да не только видит, но и слышит.

Если потерявший терпение обыватель запротестует иногда громко против медленности чиновников, против недостаточности их числа – он услышит в ответ – По-д-до-ж-дешь!

Я не знаю от кого зависит, от центрального или местного управления вопрос об открытии отделений конторы, и не берусь разгадывать эту загадку. С моей обывательской точки зрения во всяком случае большая часть вины в игнорировании интересов обывателя падает на местное управление. Оно поставлено в непосредственную связь с населением, оно и обязано заботиться об интересах этого населения, должно делать куда следует – надлежащие представления.

Конечно об интересах населения следовало бы также позаботиться и местному городскому управлению. Оно также должно предпринять те или другие шаги быть может можно было бы рассчитывать на одно-два отделения почтово-телеграфной конторы. Отделения облегчили бы и труд самой конторы и приблизили бы почту к обывателю – что представляется крайне необходимым» – продолжала возмущаться почтовыми порядками «Тульская молва».

При этом репортер отмечал, что в Нижнем Новгороде, который тогда был численностью поменьше Тулы, работают целых две почтово-телеграфных конторы, да еще во время ярмарки открывается дополнительное ярмарочное отделение.

Не сказать, что на эту проблему совсем никто не видел. Незадолго до Первой мировой войны в Тулу приезжала целая комиссия решать вопрос по поводу устройства второго отделения.

В 1908 году главным управлением почт и телеграфов по всей России были увеличены оклады содержания низших служащих почтово-телеграфного ведомства. А их, между прочим, было подавляющее большинство – около семидесяти процентов от всех работников почты.

В 1911 году в Туле отметили сорок лет службы по почтовому ведомству Владимира Федоровича Воскресенского – фактически со дня основания городской почты. Из них двадцать один год в должности начальника местной почтово-телеграфной конторы.

В воскресенье, 25 сентября 1911 г., в помещении почтового отдела собрались чины почтовой конторы и попросили В. Ф. к себе. Помощник начальника конторы С. П. Капитанников прочел ему адрес, в котором, в частности, говорилось: «Ваша доступность и искренность в обхождении и отзывчивость на нужды наши дают нам возможность не скрывать от вас ничего, что может волновать нас не только по службе, но и в нашей частной жизни, зная вперед, что каждый из нас найдет у вас сочувствие, добрый совет, а где возможно и помощь».

Вслед за этим зачитали свой адрес почтальоны, в котором называли юбиляра «добрым начальником-отцом, отзывчивым к их нуждам и снисходительным к некоторым слабостям своих подчиненных».

Впрочем, либералы Воскресенского не любили. В частности, за то, что на выборах заставил всех сослуживцев голосовать за «Союз за царя и порядок», в котором он сам состоял. По этому поводу «Тульская газета» даже опубликовала карикатуру.

Начальник почтово-телеграфной конторы В. Воскресенский заставляет голосовать за свой союз.

Карикатура из "Тульской газеты"

Почтовые ящики исключат пропажу писем и газет

Долгое время нумерации домов в Туле не было. В качестве адреса просто называлась фамилия владельца дома. Но в 1906 году за скорейшее введение нумерации выступил тульский полицмейстер, обратившийся по этому поводу с письмом в городскую управу: «Мне известно, что на многих домах по городу Туле не имеется номеров домов и надписей, указывающих на принадлежность дома, отсутствие этих надписей ставит чинов вверенной мне полиции в крайне затруднительное положение по исполнению ими разного рода поручений, касающихся домовладельцев и их квартирантов при розыске тех и других. Находя со своей стороны исправление означенного недостатка для домовладельцев необременительным, а для полиции имеющим существенное значение, имею честь покорнейше просить городскую управу о внесении этого вопроса на рассмотрение городской думы и об издании на этот предмет для домовладельцев обязательного постановления».

Дума рассматривала этот вопрос 9 ноября 1906 г., одобрив проект обязательного постановления: «Учреждения и лица, владеющие домами в Туле, обязаны иметь на своих домах, расположенных по улицам города, дощечки с четким обозначением на них имени, отчества и фамилии владельца».

Вместе с сим городская управа просила поручить ей распорядиться, чтобы на угловых домах всех улиц и переулков города были возобновлены дощечки с обозначением улицы или переулка, на что разрешить управе внести в расходную смету гор. Тулы на 1907 год сто рублей.

Городская дума постановила представленный проект обязательного постановления одобрить, поручив управе представить такое постановление на утверждение начальника губернии, а расход в сумме ста рублей на дощечки с наименованием улиц внести в расходную смету 1907 года.

Дело пошло

В ноябре 1906 г. по распоряжению городской управы на толкучем рынке над дверями всех городских лавок были прибиты новые железные номера, что вызвало огромный интерес со стороны обывателей. Когда занимавшийся этим рабочий поднялся по лесенке, появление его во многих возбудило любопытство, и через минуту он был окружен толпой.

20 ноября 1906 г. газета «Вечерний курьер» сообщила об интересном казусе, связанном с грядущей нумерацией.

«Городская управа приступила к изготовлению табличек с названиями улиц. При этом встретилось затруднение в том, что некоторые улицы вовсе не имеют названий. Управа намерена предложить думе дать им какие-нибудь названия, да кстати и переименовать некоторые улицы. Проектируется назвать Глухой переулок, идущий от Всехсвятской к Беляевской, Городским переулком, идущий от Киевской к Всехсвятскому кладбищу, по которому в 1904 году проехал Государь, направляясь в лагеря, Царским. Переулок без названия, идущий от Киевской к Кашинскому переулку, Учетным. Завальскую улицу проектируется назвать Купеческой. Георгиевскую улицу предполагается назвать Коммерческой, Николо-Ржавский переулок – Никольскою улицей, Паромный переулок – Сретенским, Новую улицу около сахарного завода Болотным или Мокрым».

Кстати, в советские годы вдруг случилась проблема не то что с названиями улиц, а даже городов. В 1924 году, после смерти В. И. Ленина, тульская почтово-телеграфная контора специально обратилась к гражданам города, чтобы они не указывали на корреспонденции город Ленинск вместо города Тула: город Тула не только не переименовывался в город Ленинск, но даже об этом не поднимался вопрос.

Одновременно с введением нумерации, в Туле озаботились и установкой почтовых ящиков. Главное управление почт и телеграфов предложило всем домовладельцам приобрести для каждой квартиры особые ящики для корреспонденции. «Они будут вделываться в наружную входную дверь. Почтовые ящики исключат пропажу писем и газет. А то, случается, на звонок почтальона выходит не хозяин, а прислуга, которая бросает письмо куда попало, и то теряется. Пока в Туле нет ни одного индивидуального почтового ящика. Зато корреспонденция пропадает то и дело».

12 тысяч серебром

Конечно же, единственная на весь город почтовая контора, занимавшаяся к тому же перевозом денег, привлекала повышенное внимание криминального элемента. Так в январе 1907 г. тульской полицией была ликвидирована эсеровская группа, предполагавшая ограбить почту, перевозившую с вокзала в здание почтовой конторы 400 тысяч рублей. На конспиративной квартире был арестован руководитель намечавшегося ограбления Радилов, а в квартире обнаружены револьверы и патроны к ним, электрические фонари, финские ножи и эсеровская типография, более десяти пудов шрифта. Подпольщиков выдал известный тульский провокатор Гелесов (Елисов).

Зато на почте удалось задержать известного тульского революционера-налетчика Прокудина, когда он пришел получать денежный перевод. Все закончилось даже перестрелкой, но Прокудина, в честь которого в Туле сейчас названа улица, все равно задержали. Правда, из тюрьмы ему удалось сбежать.

Налетчик Прокудин, арестованный на тульской почте

Но в 1909 году тульскую почтово-телеграфную контору едва не ограбили на 12 тысяч рублей. Примерно в пять утра почтовый чиновник Серебрянский пришел на работу в контору и заметил, что около входа в подвал суетятся два посторонних субъекта с большой сумкой. Чиновник приказал почтальону Сретенскому узнать, кто это. Неожиданно неизвестные бросились бежать, ударив почтальона чем-то тяжелым по голове. Добежав от почты до кремлевского сада, они почему-то бросили сумку и скрылись. В сумке лежали 12 тысяч рублей серебряной монетой. Открыв подвал, служащие почты поняли, что грабители проникли в здание по старому водопроводу, пробив заем стену кладовки с деньгами коловоротом. В коридорчике грабители оставили еще десять сумок с серебром и медью, за которыми предполагали вернуться позже.

Впрочем, это ничто по сравнению с переделкой, в которую попал как-то почтальон Тарасов. Белым днем он проходил по Пороховой улице, и его позвал в дом прилично одетый господин. Почтальон решил, что у него хотят купить марки, согласился и скоро пожалел об этом. Пьяный человек в доме потребовал от него писем от возлюбленной, а так как их не оказалось, он разбил о голову почтальона фарфоровую тарелку. Ее осколком у него отрезало часть левого уха. Истекая кровью, почтальон прибежал в полицейский участок и пожаловался на обидчика.

Источник: newstula.ru

PS Самым известным тульским филателистом был адмирал Всеволод Руднев, командир крейсера «Варяг». Он увлекся коллекционированием в 1878 году, после одного из своих заграничных плаваний. Его коллекция марок французских и английских колоний, в то время, была одной из самых полных.

Коллекцию, которая насчитывала около 40 000 экземпляров, унаследовал сын адмирала Николай Руднев, который жил в Туле.